Сражение со шведами на Неве, происшедшее в 1240 г., было одной из крупнейших битв в многовековой истории нашей страны. Об этом сражении накопилась богатая литература и на русском языке, и на других европейских языках. Автор настоящей статьи начал заниматься изучением Невской битвы полвека тому назад, во время очень скромно отмечавшегося тогда 700-летнего юбилея сражения. В незадолго до того основанном "Военно-историческом журнале" были опубликованы две юбилейные статьи - М. Н. Тихомирова о самом сражении и наша статья о предыстории битвы. В нашей исторической литературе, особенно в общих и учебных сочинениях по истории феодальной Руси, Невская битва обычно изображалась как случайное событие, как неожиданное нападение с моря, не имевшее корней в предыдущей истории Северо-Западной Руси. Автор настоящей статьи поставил одной из главных своих задач изучение общей исторической обстановки на Северо-Западе Руси и в соседних областях на берегах Финского залива, изучение предыстории и последующей истории этого края, чтобы поставить битву на Неве в прямую связь с общим ходом военно-политической борьбы Новгорода и его соседей в XII-XIV вв. Результаты этих исследований нашли отражение в нескольких статьях автора и в его обобщающих монографиях. Только в результате углубленного изучения всего исторического материала за предшествующие и последующие столетия удалось ясно установить значение Невской битвы в ходе длительной борьбы Руси и Швеции. Трудности, сразу вставшие на пути исследования, были вызваны прежде всего крайней ограниченностью источниковой базы. Источники, прямо свидетельствующие о Невском сражении, сохранились только с русской стороны; на русском языке - это краткое известие Новгородской I летописи и более пространный текст Жития Александра Невского. В шведских источниках не сохранилось никаких данных об этом событии. И этому не следует удивляться. В средневековой Швеции до начала XIV в. не было создано крупных повествовательных сочинений по истории страны типа русских летописей и больших западноевропейских хроник. Только в 20-е годы XIV в. было создано первое большое повествовательное историческое произведение - "Хроника Эрика", написанная рифмованными стихами на основе устных воспоминаний, хранившихся в памяти населения (главным образом в памяти господствующего класса - рыцарства). От предшествующего XIII столетия в народной памяти более или менее сохранились лишь сведения о событиях конца века и только немногие воспоминания об отдельных событиях более ранних десятилетий. Поэтому неудивительно, что о Невской битве, происшедшей далеко от Швеции и почти за сто лет до времени написания хроники, информаторы автора хроники уже не помнили. Однако на основе изучения всей совокупности источников и научной литературы оказалось возможным установить, что шведский поход на Неву в 1240 г. был звеном (хотя и очень важным звеном) в длившейся два столетия шведской агрессии на восточных берегах Балтики. Началась шведская агрессия в середине XII в. и длилась до середины XIV в. Первой задачей своего наступления на восточные берега Балтики шведские рыцари ставили завоевание и покорение ближайшей к Швеции восточнобалтийской страны - Финляндии, где в то время жили финские племена сумь (suomi) и емь (heme), а также (в Восточной Финляндии) карелы, занимавшие и лежащее далее на восток Северное Приладожье. Из этих племен емь и карелы находились с XI в. под властью Древней Руси, ее крупнейшего центра на Северо-Западе - Новгорода. В течение второй половины XII в. шведским рыцарям удалось завоевать Юго-Западную Финляндию и подчинить себе жившее там племя сумь. Новгородское государство пыталось помешать наступлению шведских завоевателей, но не достигло успеха. В первой половине XIII в. развернулась борьба за территорию племени емь, жившего в центральной части Южной Финляндии и подвластного с XI в. Новгородскому государству. Новгородцы вступили в борьбу за свои государственные интересы. В 20-е годы XIII в. шведам удалось, используя миссионерскую пропаганду, склонить знать племени емь к принятию распространенной с начала XI в. в Швеции католической религии и к переходу под влияние Шведского государства. Но как только шведы стали переходить от религиозной пропаганды к установлению политического господства, в 30-е годы XIII в. племя емь подняло восстание против шведской власти и вернулось под власть Новгорода. В этот напряженнейший момент русско-шведской борьбы за власть над наиболее крупным финским племенем емь и произошел в 1240 г. поход шведских рыцарей на Неву. Напуганные восстанием племени емь и угрозой утраты своих владений в Юго-Западной Финляндии, шведские власти, обратились к папскому престолу с просьбой о помощи. Получив эту просьбу, римский папа Григорий IX 9 декабря 1237 г. направил в Швецию свою буллу с призывом ко всему населению страны подняться на крестовый поход для покорения племени емь. Шведские власти стали готовить большую военную экспедицию в Финляндию. Подготовка экспедиции потребовала времени, затянулась на два года. И готовящемуся походу было решено придать другое направление: из Руси пришли известия о чрезвычайных событиях, происшедших в этой стране и в корне изменивших международную обстановку во всей Восточной Европе. В 1237 г. на Русь обрушилось грандиозное бедствие - нашествие полчищ татаро-монголов. Большая часть русских, земель была опустошена, большинство городов и селений страны было взято штурмом, разорено, сожжено; в 1240 г. вражеские полчища обрушились на Киев, на южные и юго-западные русские владения. Лишь лежавшие на севере Новгород и Псков случайно уцелели. Опустошенная и обескровленная страна стала, как казалось, легкой добычей для враждебных соседей. Сложилась ситуация, когда Русь была до крайности ослаблена. Ею решили воспользоваться северо-западные соседи и давние враги Руси - шведские и немецкие рыцари; последние за несколько десятилетий до этих событий, в начале того же XIII в., завоевали восточную Прибалтику, эстонские и латышские земли и приблизились к границам Руси. Важное участие в нападении на Русь должны были по первоначальному плану принять и рыцари из могущественного Датского королевства, незадолго до того овладевшего северной Эстонией. Но датский король Вальдемар II не смог в 1240 г. привести свои главные силы в Прибалтику, прислал лишь на помощь немцам отряд своих рыцарей из Таллинна. Поскольку и шведские, и немецкие рыцари совершили свои походы на Русь почти одновременно, в одно и то же лето 1240 г., есть все основания полагать, что Швеция и Немецкий рыцарский Орден предварительно договорились о совместных действиях против русских земель. Шведские власти взяли на себя нанесение удара с моря через Неву на Ладогу и Новгород, немецкие рыцари стали наносить удар по суше - на Псков и Новгород. Таким образом, чтобы использовать исключительно благоприятную ситуацию, единственный раз в истории объединились три силы западноевропейского рыцарства: шведы, немцы и датчане -для нападения на русские земли. Шведские рыцари в случае успеха своего похода рассчитывали захватить берега Невы - единственный для Новгорода и для всей Руси выход к морю - и взять под свой контроль всю новгородскую внешнюю торговлю. В случае максимального успеха предполагалось захватить всю Новгородскую землю - одну из немногих русских территорий, не разоренных татарами. Захват берегов Невы должен был также облегчить выполнение давней задачи шведской экспансии: завершить завоевание Финляндии. В случае если бы шведы овладели берегами Невы, финское племя емь было бы отрезано от Новгородской земли и лишено могущественной поддержки новгородцев, тогда шведам было бы легче покорить это племя. В исторической литературе, особенно научно-популярной, долгие годы существовало некритическое отношение ко всем сохранившимся источникам; все, что содержится в них, принималось многими авторами как бесспорная истина, без учета специфики каждого источника. По сообщению Новгородской I летописи, в шведском походе участвовали шведы ("свея"), норвежцы ("мурмане") и финские племена сумь и емь. Новгородская IV летопись (в отличие от ШЛ) упоминает только первых три народа, и это более правильно. Мы уже говорили выше, что емь в середине 1230-х годов восстала против шведской власти и вряд ли стала бы помогать шведам в походе против своих союзников-новгородцев. Ошибочно и упоминание в составе шведского войска норвежцев: по сведениям норвежских источников, Норвегия в середине 1240 г. была во враждебных отношениях со Швецией. Следовательно, поход на Неву совершался только войском шведских рыцарей вместе с отрядами давно подвластного Швеции финского племени сумь. Кто стоял во главе шведского похода? Ни летописи, ни Житие Александра Невского не называют имени шведского предводителя. Полтораста лет назад один из основателей финской исторической науки Габриэль Рейн высказал мнение, что, поскольку в Новгородской летописи упоминаются находившиеся в составе шведского войска "бискупы" (епископы), здесь подразумевался руководивший тогда шведской колонией в Финляндии энергичный и решительный епископ Томас; с тех пор и до первых десятилетий нашего века это мнение прочно вошло в финскую науку, где Невский поход 1240 г. стали называть "походом епископа Томаса".5 Однако это мнение оказалось неубедительным; в летописи первым из видных персон в составе шведского войска назван не церковный иерарх, а представитель светской власти - князь. В русской науке еще в начале прошлого века Николаем Михайловичем Карамзиным в качестве предводителя шведского войска было названо другое имя - Биргер. Карамзин обнаружил это имя в тексте нелетописного источника начала XV в. - "Рукописания Магнуша, короля Свейского". Это апокрифическое завещание шведского короля Магнуса, будто бы написанное им перед смертью в 70-е годы XIV в. В нем Магнус перечисляет завершившиеся поражениями шведские походы на Русь XIII-XIV вв. (походы на Неву 1240, 1300 гг. и его собственный поход 1348 г.), считает попытки нападения на русские земли обреченными на неудачу и завещает "своим детем и своей братье и всей земле Свейской" никогда больше не нападать на Русь. "Рукописание Магнуша" - не историческое сочинение, а созданный анонимным новгородским книжником начала XV в. памятник литературы; его анализ должен производиться по иным канонам, нежели анализ летописи. И еще 40 лет тому назад мне удалось доказать, что указываемое в "Рукописании" в связи с Невской битвой имя предводителя шведов - испорченное в передаче на русский язык имя Биргера ("Бельгерь") - недостоверно. Однако после Карамзина это указание используется многими историками как достоверное и предводительство приписывается крупнейшему шведскому государственному деятелю середины XIII в. ярлу Биргеру. Несмотря на то что мною была убедительно показана ошибочность этого мнения, в научных и популярных сочинениях, в учебниках по отечественной истории руководство шведским походом 1240 г. по-прежнему приписывается Биргеру.8 Анализ текста "Рукописания" дает полную возможность установить, каким образом там появилось это имя. "Рукописание" - единственный во всей древнерусской литературе памятник, содержащий конкретные сведения, которые могли быть получены только из Швеции, причем источник сведений явно был устным; характер изложенных в этом произведении сведений по внутренней истории Швеции свидетельствует, что они отражают уровень представлений простых горожан и крестьян о главных событиях жизни своей страны в конце царствования короля Магнуса. Подобные сведения новгородский книжник - автор "Рукописания" - мог получить только от побывавшего в Новгороде жителя Швеции, современника событий или знавшего о более ранних событиях от их современников. И все это - самые общие сведения, известные каждому шведу и сохранявшиеся народной памятью в течение нескольких десятилетий после случившейся в 1374 г. смерти короля. Автор "Рукописания" не сообщает ни одной мелкой подробности из жизни Магнуса, которая могла бы быть заимствована из письменного источника. В "Рукописании" сообщается, что с того времени, как Магнус после неудачного похода в Россию вернулся в Швецию "со останком рати", на него и на его страну обрушились разные беды ("наиде на землю нашу Свейскую погибель"): на страну обрушились "потоп, мор, голод и сеча межи собою", т. е. наводнение (видимо, какой-то большой разлив рек или озер внутри страны), эпидемия черной оспы, охватившая Швецию и всю Европу в 1360-е годы, а также голод из-за тяжелого неурожая и междоусобная борьба; у короля произошел приступ помешательства ("у мене Бог ум отъят"), и он на год был заключен в тюрьму. Сообщается также, что сын Магнуса, норвежский король Хакон (в "Рукописании" дается искаженная транскрипция его имени - "Сакун"), освободил короля из заключения и повез на корабле к себе в Норвегию (в "Мурманьскую землю"). По-видимому, народная память далее не сохранила последовательности хода событий; из текста получается, что это плавание Магнуса на корабле со своим сыном окончилось кораблекрушением во время морской бури; в действительности же Магнус погиб при кораблекрушении во время другого морского путешествия, три года спустя (в 1374 г.). Здесь мы видим лишь отголосок сведений о реальном событии - о гибели Магнуса в водной пучине. Автор "Рукописания", развивая уже чисто литературный сюжет, перенес место крушения корабля Магнуса с Норвежского моря на Ладожское озеро, где король будто бы чудом спасся на острове Валаам и там попал в руки монахов и принял русскую веру. Автор "Рукописания" явно был знаком с текстом Новгородской I летописи, откуда заимствовал сведения о трех предшествующих шведских походах на Русь. О знакомстве с летописным текстом свидетельствует употребленная только в Новгородской летописи и в "Рукописании" испорченная русская транскрипция шведского слова должно было потребоваться время. Поскольку сражение на Неве произошло 15 июля, начало морского похода (отплытие из Швеции) надо относить к началу июля или даже к концу июня. Внезапность нападения на шведский лагерь была важнейшим условием успеха русского войска. Александру Невскому было необходимо остановить вражеское продвижение еще на Неве, не дать противнику углубиться внутрь Русской земли. Для этого Александр не мог производить длительный и планомерный сбор военных сил со всей территории Новгородской республики, он должен был двинуться на врага с минимально возможными силами - с тем количеством воинов, которое можно было в считанные дни собрать в Новгороде и ближайших окрестностях и в Ладоге, через которую проходил водный путь по Волхову к Неве. Весьма вероятно, что спокойно и планомерно подготовленное шведское войско численно превосходило русское и было лучше вооружено (рыцари, скорее всего, имели полное рыцарское вооружение). Поэтому представляется весьма вероятным такой маршрут движения русского войска, какой предположил Г. Н. Караев. Значительную часть русского войска составляли пешие дружины, которые для скорости переправлялись к месту сражения на речных судах (это явствует из текста летописи) по течению Волхова и Невы. Но на последнем участке пути от верховьев Невы до устья Ижоры (до места расположения шведского лагеря) находился широкий прямой плес Невы, создававший от устья Ижоры прекрасный обзор всего течения реки на много километров вверх по течению. Если речные суда с пешей частью русского войска пошли по этому плесу, они были бы обнаружены шведскими караульными еще на далеком расстоянии от устья Ижоры и тогда внезапное нападение стало бы невозможным. Поэтому Г. Н. Караев предположил, что русские суда вошли в реку Тосну, впадающую в Неву выше устья реки Ижоры, и прошли вверх 6 км до места наибольшего сближения с течением притока Ижоры - речки Большой Ижорки, по суше дошли до Большой Ижорки и спустились вдоль лесистого берега к ее устью, находившемуся вблизи места впадения реки Ижоры в Неву. Таким образом, русскому войску удалось неожиданно напасть на шведский лагерь не с Невы (откуда шведы могли скорее всего ожидать нападения), а с суши.9 Неожиданность удара обеспечила русскому войску важное стратегическое преимущество и позволила закончить сражение полной победой. На самом ходе сражения мы останавливаться не будем, отнеся читателя к нашей книге, где об этом говорится достаточно подробно.10 Отметим лишь большую вероятность высказанного в статье А. Н. Кирпичникова, помещенной в настоящем сборнике, предположения, что битва на Неве, как и другие сражения Средневековья, проходила не в виде сплошного противоборства двух враждующих воинских масс, а в форме отдельных столкновений (стычек, нападений) отдельных отрядов. Кстати, такое же мнение высказано недавно в польской исторической науке о характере битвы при Грюнвальде 1410 г. Поражение шведского рыцарского войска в сражении на Неве явилось первым ударом по всей крестоносной коалиции, наступавшей на Северную Русь, и во многом подготовило разгром немецко-датской экспансии 1240-1242 гг., обеспечив победу над всей коалицией феодального рыцарства Западной Европы. Как уже говорилось выше, рыцарская агрессия 1240-1242 гг. была организована в момент наибольшего в средние века ослабления Русского государства, потерпевшего чудовищное разорение от нашествия татар, но русский народ и в этот тягчайший момент своей истории нашел в себе силы, чтобы остановить самое крупное в период Средневековья объединенное наступление западноевропейского рыцарства. Невская битва 1240 г. была отражением очередной попытки феодальной Швеции захватить берега Невы - важнейший для Руси выход к морю. Аналогичные попытки Швеции затем повторяются. В 1293 г. была захвачена шведами Западная Карелия с побережьем Выборгского залива, и шведские владения совсем близко подошли к устью Невы. В 1300 г. шведские рыцари захватили устье Невы и попытались закрепиться здесь, построив замок в устье Охты, но были изгнаны оттуда сыном Александра Невского Андреем Александровичем. В 1348 г. шведский король Магнус временно захватил берега Невы со стоявшей в истоке реки крепостью Орешек, но в том же году русские войска вновь вернули их. В 1555 г. шведы снова попытались захватить невские берега, но неудачно. В 1580-1583 гг. ими было захвачено южное побережье Финского залива, и у русских до 1590 г. оставалось только самое устье Невы. Наконец, в 1611 г., во время Смуты, берега Невы были надолго захвачены шведами и оставались в их руках до 1702-1703 гг. -до Северной войны. И только победы Петра I окончательно вернули России Неву, а с нею - и выход к важнейшему в то время для развития страны Балтийскому морю.