НЕВСКАЯ БИТВА 1240 ГОДА И ЕЕ ТАКТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

Кирпичников A. H.

Источники о Невской битве, как известно, немногочисленны и неравноценны. Главнейшими являются Новгородская I летопись старшего извода и Житие Александра Невского в его наиболее достоверной первой редакции. В летописном сообщении о самом сражении сказано только, что "ту бысть велика сеча Свеем", зато подготовка к столкновению и его последствия сопровождены ценными пояснениями, записанными явно по свежим следам события. Независимо от летописного известия сложилось Житие Александра Невского. Оно создано в 1280-е годы.2 Важно, что подробности Жития основаны на рассказах очевидцев и свидетелей, знавших и наблюдавших Александра Невского как полководца. В Житии сохранены документальные сведения о Невской битве и действиях отдельных ее героев. Правда, эти данные отрывочны, автор Жития не стремился осветить военную сторону события. Недостаток этих сведений объясняется еще и тем, что описание битв в древнерусских письменных источниках часто почти не пояснялось. Многие их детали были шаблонными и для читателя того времени сами собой разумеющимися. При всем лаконизме наших основных источников они содержат достоверные, хотя и неполные, данные о ходе русско-шведской войны 1240 г. Целостная реконструкция хода Невской битвы невозможна. Это мнение разделяют все писавшие о ней исследователи. Задача настоящей статьи - привлечь внимание к малопроясненным тактическим особенностям упомянутого сражения. Их расшифровка стала возможной на основании тех знаний о военном деле на Руси, которые достигнуты современной наукой. Шведский поход на Северо-Западную Русь был задуман с далеко идущими захватническими целями. Словами летописи (сказанными, может быть, с долей преувеличения): "хотяче восприяти Ладогу, просто же реку и Новгород, и всю область Новгородьскую". То была явная попытка отторгнуть от страны выход к Балтике, отрезать доступ к карельским и финляндским землям, закрыть торговые пути на Запад, покорить если не всю, то жизненно важную часть Новгородской земли. Момент выступления был выбран не случайно: ббль-шая часть Руси была разгромлена монголо-татарами, а ее западным границам угрожали ливонские соседи; казалось, что новгородцы не смогут дать отпор еще одному противнику. Морской поход шведов развернулся в первой половине июля 1240 г. В армии вторжения, кроме "свеев", по летописному известию, участвовали норвежцы, сумь, емь. Не вижу оснований полностью отрицать участие в качестве вспомогательных войск финских контин-гентов.4 Вспомним, что в 1242 г. в Ледовом побоище ливонцев сопровождала местная чудь. Среди военных отмечены "пискупы", что придавало нашествию крестоносный характер. Видимо, этот поход, как справедливо думают некоторые историки, следует рассматривать в качестве первого крестоносного вторжения шведов в пределы собственно Руси. Значимость военной операции подчеркивалась тем, что шведами предводительствовал правитель шведского государства Ульф Фаси. В источниках он назван королем или князем. Упомянут еще воевода. "Двуначалие" князя и главного воеводы было обычной походной практикой в средневековых странах Европы, не исключая и Руси. Весть о выступлении шведов против Новгорода, согласно Житию, будто бы подал сам "король" в тот момент, когда его войско достигло Невы. Однако примерно в то же время (или несколько раньше) движение шведской силы устерег ижорский старейшина Пелгусий, которому, по словам Жития, была поручена "морская стража" в районе дельты Невы. В его задачу входило, "уведав силу ратных, иде противу князя Александра, да скажет ему станы". Далее в Житии неожиданно прибавляется, что Пелгусий увидел не "ратных", а плывущих в насаде святых мучеников князей Бориса и Глеба. Об этом он рассказал Александру Ярославичу. Последний почему-то просил Пелгусия сохранить все в тайне. Если бы неразглашение касалось только видения, носившего благоприятный для новгородцев смысл, то оно было бы непонятным.7 Читателю Жития остается догадываться о том, что Пелгусий передал князю свои секретные разведывательные наблюдения. Недоговоренность этого эпизода, впрочем, неудивительного для агиографии, объясняется, видимо, его вставным характером. Подтверждение этому мы находим в истории Василия Никитича Татищева, где ясно говорится, что Пелгусий устерег "насады ратных гребуща". Как бы то ни было, русская сторона была предупреждена о появлении противника, как только он подошел к устью Невы. Реакция новгородцев на военную угрозу была незамедлительной. Шведы успели продвинуться до устья реки Ижоры, где расположились станом, что примерно соответствовало одному дневному переходу гребных судов. За необычайно короткое время, вероятно всего за один день, Александр Ярославич собрал войско, "пойде на них в мале дружине, не съждався с многою силою своею". Спешные сборы новгородцев переданы Татищевым, думаю, вполне достоверно, в следующих словах: "Егда же снидошася неколико от воинства, и абие всед на конь, иде противу ратных и ко отцу (владимирскому великому князю Ярославу Всеволодовичу. - А. К.) не успе вести послати, приближиша бо ся ратные". Здесь угадывается план молодого полководца: не допустить шведов до Ладоги, воспрепятствовать разорению прилегающих к реке Неве мест (по словам Татищева, противник, придя на реку, "начат ижору и воты пленити" п) и внезапно Войско Александра Ярославича подступило к шведскому лагерю 15 июля 1240 г., а в 6-м часу дня, т. е. в 11 часов, началось сражение: по словам летописца, "ту бысть велика сеча Свеем". Сражение, судя по всему, отличалось упорством, отвагой и отчаянной смелостью его новгородских участников. С самого начала битвы им принадлежала боевая инициатива. Можно думать, что ожесточенное сопротивление оказали и шведы, тем более что их отступление было до крайности затруднено. В тылу была вода, а посадка на корабли, если бы она сопровождалась паникой, означала бы верную гибель войска. Представить Невскую битву можно лишь в отдельных моментах, используя сведения Жития Александра Невского, в особенности посвященные шести мужам-воинам - героям битвы. Сведения эти достаточно документальны и надежны. Агиограф по этому поводу выразительно пишет: "Си вся слышахом от господина своего Олексан-дра и инех иже в то время обретошася в той сечи". Сохраненные в упомянутом источнике детали позволяют считать, что сражение 1240 г. развертывалось во многом по тактическим правилам боя, принятым в Средневековье. В такого рода схватках участвовали сплоченные отряды, построенные в эшелонированный боевой порядок. Под водительством своих воевод эти отряды на поле боя, если первый натиск не приводил к немедленному результату, сходились и расходились, т. е. сшибки враждующих повторялись и развертывались как бы волнообразно.17 Так, видимо, происходило и во время Невской битвы, что подтверждается использованием в тексте Жития терминов: "наехал", "наскочи", "наеха многажды". Многократное участие в схватке возможно в случаях, когда тактические подразделения сохраняют боевой порядок и, сохраняя строй, способны к сближению, маневру, отходу, послушны управлению. Действительно, в Невской битве главнокомандующие руководили боем: шведский - из своего златоверхого шатра, русский - из необозначенного места мог, в частности, ободрять воинов ("похвали его князь"). Поотрядное членение русских войск, названных полками, подтверждается Житием. К их числу относились воинские подразделения: княжеского двора, несколько новгородских (указано, в частности, что один из новгородцев - Миша - имел свою дружину), ладожское. Среди шести мужей в Житии упомянуты двое знатных новгородцев: Гаврила Олексич и Сбыслав Якунович. Эти люди, несомненно, руководили своими дружинами. Таким образом, русское войско насчитывало не менее 5 отрядов. Разделение на тактические единицы было, видимо, присуще и шведскому войску, которое включало и состоятельных и простых воинов. Последние входили в окружение рыцарей, выступавших в определенных построениях. Битва, как обычно было принято в то время, началась с атаки конных копейщиков. Это устанавливается на основании следующей фразы Жития: "и самому королю възложи печать на лице острым своим копием".18 Эти слова буквально переводят в смысле того, что сам король был ранен в лицо. Такое понимание, думаю, неверно. "На лице" в данном случае означает переднюю сторону строя шведских войск. В воинских описаниях "сташа в лице" значит расположиться передней стороной или стать напротив перед войском.19 "Печать на лице" можно трактовать как знак, отметина, урон, нанесенный шведскому войску ударом конных копейщиков. Следовательно, уже, по-видимому, в первом приступе новгородцы причинили ущерб построению шведов. Что касается непосредственного участия в сече шведского предводителя - "короля", то вряд ли он находился в передовых порядках. Какое-то время "король" руководил боем, как упоминалось, из своего командного пункта - шатра. К тому же летопись, в отличие от Жития, упоминая о гибели в битве шведского воеводы и епископа, ничего не говорит о ранении главного шведского полководца ярла Фаси. Особую похвалу, согласно Житию, заслужили бойцы, которые в бою действовали с необычайной смелостью, вне строя вступали в единоборство с врагами, в рукопашной использовали не меч, а топор, подсекли столп златоверхого шатра - пристанище полководца. Падение шатра, как и знамени, оказывало на войско деморализующее воздействие. Обращают на себя внимание действия шести храбрецов. Они рубились в середине вражеского войска, проникли до шатра командующего, прорвались к стоянке кораблей и уничтожили три из них. Все это свидетельствует о том, что во время завязавшейся рукопашной схватки ряды шведов были расстроены и прорваны, а их отряды боролись не вместе, а, возможно, были разъединены. Таким образом, в схватке после удачного тарана копейщиков превосходство оставалось за новгородскими отрядами и привело их к победе. Согласно Житию, уцелевший в сече остаток шведов "побеже". Мертвых неприятелей потом находили даже на противоположном берегу реки Ижоры. Некоторые авторы, касавшиеся Невской битвы, объясняют успех русских войск их прорывом в тыл к шведам, отсечением их сил от кораблей.20 Решительность, смелые действия, способность к прорыву и фланговому удару новгородцев и ладожан сомнений не вызывают. Однако непреложен ли был только такой финал битвы? Важно напомнить, что основной результат многих феодальных сражений достигался не окружением, обходом, ударом в тыл, тотальным уничтожением на месте живой силы, а прекращением организованного сопротивления одного из противников в открытой рукопашной схватке,, в столкновении лицом к лицу. Думаю, нечто подобное произошло в ходе Невской битвы, что, конечно, не исключает всякого рода искусных маневров групп бойцов в решающий момент боя. Сражение в устье реки Ижоры, по-видимому, затянулось до вечера. К ночи рати расступились. Судя по летописным замечаниям, шведское войско, несмотря на поражение, не было уничтожено. Побежденные захоронили своих в братской могиле ("много их паде"), а павших знатных, сложив на корабли, пытались увезти. По Житию, эти корабли затопили в "море". К утру неприятель, не в силах продолжать борьбу, полностью очистил поле битвы, отплыв на судах. Уходу остатков шведского войска не препятствовали. Сказались ли здесь рыцарские приемы ведения боя, позволявшие во время передышки своим хоронить своих, или новгородцы сочли дальнейшее кровопролитие напрасным, или Александр Ярославич не хотел рисковать своим немногочисленным войском? Нельзя исключить ни одно из этих объяснений. Свершилось главное: неприятель был сокрушен, оставил поле битвы и затем убрался восвояси. Целостность страны и свободный выход к Балтике были сохранены. Победа в Невской битве вновь доказала торжество священного принципа мировой истории, ставшего, кстати, особо популярным на Руси в XIII в. - "жити не преступающе в чужую часть".21 Победа на Неве явилась первым военным успехом Александра Ярославича как талантливого полководца. Это проявилось на всех стадиях операции, включая разведку Пелгусия, быстрые и внезапные действия войск, организацию первого натиска и действий отрядов, разорвавших построение вражеского войска. Умелые действия новгородцев и ладожан, точное управление походом и боем самого Александра Ярославича, высокий моральный дух воинов - все это в немалой степени обеспечило достижение победы. Отпор шведам укрепил решимость Северо-Западной Руси защищать единство и целостность своей территории. Невское побоище отрезвило шведских феодалов, до 1256 г. они не покушались на земли Великого Новгорода. Невская битва запала в душу современникам как общенародный подвиг, придала жителям Новгородского государства большую уверенность в борьбе с врагами Руси, не только западными, но и восточными. Впереди у князя Александра будут новые победы в битвах с немцами, литовцами, некоторыми чудскими племенами и посмертная слава защитника страны в критический момент ее истории, когда под вопросом стояло само выживание народа. Может быть, поэтому князя Александра с XV в. стали именовать Невским, а память о нем запечатлелась в словах Жития: "побежая, а не победим".22 Невская битва - поучительный урок не только русской, но и общеевропейской истории. Она со всей силой обнаружила бесцельность, бесполезность агрессии одного народа против другого. Таково значение этого события, память о котором пережила века и нравственно укрепляет новые поколения людей.

Hosted by uCoz